Грани возможного

Эго является центром сознания и одним из главных архетипов личности. Эго обеспечивает чувство постоянства и направления в нашей сознательной жизни. Оно противится нарушению хрупкой целостности сознания и пытается убедить нас, что мы должны всегда сознательно планировать и анализировать наш опыт.

Согласно Юнгу, психика в первую очередь состоит из бессознательного. Юнг, как и Фрейд, считал, что эго вырастает из бессознательного и привносит и разнообразный опыт, и воспоминания, продолжая деление между бессознательным и сознанием. В эго нет бессознательных элементов, только сознание содержит в себе выведенное из личного опыта. Мы привыкли верить, что эго является основным элементом психики, и в конце концов игнорируем другую половину психики — бессознательное.

Персона
Наша персона является внешним проявлением того, что мы предъявляем миру. Это характер, который мы считаем приемлемым; через него мы взаимодействуем с другими. Личность включает в себя наши социальные роли, одежду, которую мы носим, и наши индивидуальные способы выражать себя. Термин персона пришел из латыни, означая «маска», или «фальшивое лицо». Маска надевалась актерами в Древнем Риме. Чтобы социально функционировать, мы играем роль, используя приемы, свойственные именно этой роли. Даже тогда, когда мы не можем приспособиться к чему-либо, наши роли продолжают работать. Это роли, выражающие отказ.

Персона имеет и негативные, и позитивные аспекты. Доминирующая персона может подавить человека. Те, кто идентифицируется с персоной, видят себя в основном в границах своих специфических социальных ролей. Юнг назвал персону «согласованным архетипом». Как часть своей позитивной функции, она ограждает эго и психику от различных социальных сил и аттитюдов, которые сталкиваются с ними. Вдобавок персона является ценным инструментом для общения. В античной драме ненадежность человека передавалась с помощью искаженных масок, информируя о личности и о роли, которую играл актер. Персона может быть решающей в нашем позитивном развитии. Когда мы начинаем играть главную роль, наше эго мало-помалу стремится идентифицироваться с ней. Этот процесс является основным в личностном развитии.

Процесс тем не менее не всегда позитивен. В то время как эго идентифицируется с персоной, люди начинают верить, что они являются тем, чем претендуют быть. Согласно Юнгу, мы в конечном счете извлекаем эту идентификацию, чтобы изучить в ходе самореализации, или индивидуации, что же мы собой представляем. Небольшая группа других людей, окружающих нас, содержит проблемы их личностей, из-за культурных предубеждений и социальных срезов их персон.

Персона может быть выражена через объекты, которые мы используем, чтобы закрыть свое тело (одежда или покрывало), и через инструменты нашего занятия (лопата или портфель). Таким образом, обычные предметы становятся символами идентификации человека. Термин символ статуса (машина, дом или диплом) выражает понимание обществом важности имиджа. Все эти символы могут быть найдены в снах как репрезентации персоны. Например, кто-либо с сильной персоной может появиться во сне как слишком нарядно одетый или стесненный слишком большим количеством одежды. Человек со слабой персоной может появиться голым или в открытой одежде. Одним из возможных выражений неадекватной персоны может быть фигура, не имеющая кожи.

Тень
Тень — это архетипическая форма, состоящая из материала, подавленного сознанием; ее содержание включает те тенденции, желания, воспоминания и опыты, которые отсекаются человеком как несовместимые с персоной и противоречащие социальным стандартам и идеалам. Тень содержит в себе все негативные тенденции, которые человек хочет отвергнуть, включая животные инстинкты, а также неразвитые позитивные и негативные черты.

«Как я могу быть реальным, не отбрасывая тени? Если я хочу быть цельным, то должен иметь и темную сторону; осознавая свою тень, я вспоминаю еще раз, что я человеческое существо, подобное любому другому».

Чем сильнее становится наша персона, тем более мы идентифицируемся с ней и тем больше отвергаем другие части самих себя. Тень представляет собой то, что мы намереваемся сделать подчиненным в нашей личности, и даже то, чем мы пренебрегаем и чего никогда не развиваем в себе. В снах фигура тени может появиться как животное, карлик, бродяга или любая другая подчиненная фигура.

В своих работах о подавлении и неврозе Фрейд в первую очередь рассматривал аспекты того, что Юнг называет тенью. Юнг нашел, что подавленный материал организован и структурирован вокруг тени, которая становится в буквальном смысле негативной самостью, или тенью эго. Тень часто является в опыте снов как темная, примитивная, враждебная или пугающая фигура, так как содержание тени насильственно вытеснено из сознания и антагонистично сознательной точке зрения. Если материал из тени возвращается обратно в сознание, она теряет очень многие из своих примитивных и пугающих черт. Тень наиболее опасна, когда неузнана. В этом случае человек проецирует свои нежелательные черты на других или подавляется тенью, не понимая ее. Образы врага, дьявола или понятие первородного греха являются аспектами архетипа тени. Когда большая часть материала тени становится осознанной, меньшая не может доминировать. Но тень является интегральной частью нашей природы и никогда не может быть полностью уничтожена. Личность, претендующая на то, чтобы не иметь тени, оказывается не сложным человеком, а двумерной карикатурой, отрицающей смесь хорошего и плохого, неизбежно присутствующую во всех нас.

Юнгианский подход к тени стал предметом многих популярных книг и статей.

Древний китайский мудрец Чжуан-цзы (369—286 до н. э.) описывает подход к установлению контакта с тенью, который заметно похож на юнгианский:

«Жил человек, который был так обеспокоен видом своей собственной тени и так недоволен своими собственными следами, что решил избавиться оттого и от другого.

Метод, который он нашел, — убежать от них. Так он встал и побежал. Но он все время ставил ноги (на землю) и оставлял другой след, пока тень держалась возле него без единого затруднения. Он приписал свою неудачу тому, что бежал недостаточно быстро. Так он бежал все быстрее и быстрее, не останавливаясь, пока наконец его не настигла смерть.

Ему не удалось понять, что, если бы он просто остановился в тени, его тень исчезла бы, а если бы он сел и оставался спокойным, не было бы больше следов».

Каждая подавленная частица тени представляет часть нас самих. И пока мы храним этот бессознательный материал, мы сами себя ограничиваем. По мере того как тень становится все более осознанной, мы получаем обратно подавленные части самих себя. Кроме того, тень остается негативной силой в психике. Тень — кладовая значительной инстинктивной энергии, спонтанной и жизненной — является главным источником нашей творческой энергии. Подобно всем архетипам, тень уходит корнями в коллективное бессознательное, и это может открыть доступ к множеству ценного бессознательного материала, отвергаемого эго и персоной.

Следующий отрывок ясно иллюстрирует юнгианское понятие тени и бессознательного в целом:

«Вопрос, который вы называете техникой установления контакта с тенью, очень труден и важен. Это фактически не является „техникой“, так как техника означает то, что заранее известно, способ, связанный с основной трудностью или задачей, даже некое предписание. А это можно сравнить с дипломатией или управлением государством. Это, например, не отдельная техника, которая могла бы помочь нам примирить две противостоящие друг другу политические партии… Если кто-то может говорить о технике вообще, это включается только лишь в аттитюд. Во-первых, нужно принять опыт тени и серьезно к нему отнестись. Во-вторых, необходимо знать ее черты и стремления. В-третьих, длинные и сложные переговоры с ней будут неизбежны…

Никто не знает, каким может оказаться конечный результат таких переговоров. Известно только, что осмотрительное сотрудничество приводит к тому что проблема меняет свои очертания. Очень часто основные невозможные желания тени оказываются не более чем угрозами, обусловленными нежеланием части эго выйти на серьезное рассмотрение тени. Такие угрозы обычно ослабевают, если встретить их серьезно„.

Только когда мы размышляем, мы понимаем это, и тень появляется в другой форме. Установление контакта с тенью — пожизненный процесс всматривания и правдивого отражения того, что мы видим. Надо только удержаться в нашем основном, аутентичном ядре, нашей сокровенной самости (Франц, 1995).

Анима и анимус
Юнг считал очевидным, что составной частью персоны является некая бессознательная структура, и назвал ее анимой у мужчины и анимусом у женщин. Эта основная психическая структура служит средоточием всего психологического материала, который не согласовывается с тем, как именно человек осознает себя мужчиной или женщиной. Таким образом, насколько женщина осознанно представляет себя в границах того, что свойственно женщинам, настолько ее анимус будет включать те непознанные тенденции и опыт, который она считает свойственным мужчинам.

Для женщины процесс психологического развития влечет за собой начало диалога между ее эго и анимусом. Анимус может патологически доминировать благодаря идентификации с архетипическими образами (например, заколдованного принца, романтического поэта, призрачного любовника или мародерствующего пирата) и/или из-за чрезвычайно сильной привязанности к отцу.

Анимус рассматривается Юнгом как отдельная личность. Когда анимус и его влияние на человека осознаны, анимус берет на себя роль связующего звена между сознанием и бессознательным, пока последнее постепенно не интегрируется в самость. Юнг рассматривает черты этого союза противоположностей (в данном случае, мужского и женского начал) как главную детерминанту выполнения личностью женской роли.

Подобный же процесс происходит между анимой и маскулинным эго у мужчины. Пока наша анима или анимус неосознанны, не приняты как часть нашей самости, мы будем стремиться проецировать их на людей противоположного пола:

“Каждый мужчина несет внутри себя вечный образ женщины, не образ той или другой конкретной женщины, но определенный феминный образ. Этот образ является… отпечатком или „архетипом“ опыта всех женских предков, хранилищем, так сказать, всех впечатлений, когда-либо приобретенных женщинами.

…Так как этот образ является неосознанным, он всегда бессознательно проецируется на любимого человека, и это одна из главных причин для страстного влечения или отвращения».

Согласно Юнгу, родитель противоположного пола оказывает основополагающее влияние на развитие анимы или анимуса ребенка. Все связи с объектами противоположного пола, включая родителей, подвержены сильному воздействию фантазий анимы или анимуса. Этот архетип является одним из наиболее влиятельных регуляторов поведения. Он проявляется в снах и фантазиях как персонажи противоположного пола и функционирует в качестве важнейшего посредника между процессами сознания и бессознательного. Он ориентирован преимущественно на внутренние процессы, так же как персона ориентирована на внешние. Это источник проекций, источник создания образа и доступ к творчеству. (Креативное влияние анимы видно на примере художников, рисовавших своих муз как богинь.) Юнг еще называл этот архетип и «образом души». Так как он способен приводить нас в соприкосновение с силами нашего бессознательного, то часто является ключом, открывающим нашу креативность.

Самость
Самость — наиболее важный и трудный для понимания архетип. Юнг назвал самость главным архетипом, архетипом психологического строя и целостности личности. Самость — архетип центрированности. Это единство сознания и бессознательного, которое воплощает гармонию и баланс различных противоположных элементов психики. Самость определяет функционирование целостной психики методом интеграции. Согласно Юнгу, «сознание и бессознательное не обязательно противостоят друг другу, они дополняют друг друга до целостности, которая и является самостью». Юнг открыл архетип самости только после своих исследований других структур личности.

«Архетипом человека является самость. Самость всеобъемлюща. Бог — круг чей центр везде, и границ у него нет».

Самость изображается в снах и образах или безлично (как круг, мандала, кристалл, камень), или персонифицированно (как королевская чета, божественный ребенок или другие символы божественности). Великие духовные учителя, такие, как Христос, Магомет и Будда, являются также и символами самости. Это символы целостности, единства, примирения противоположностей и динамического равновесия — целей процесса индивидуации. Юнг так объясняет функцию самости:

«Эго получает свет от самости. Мы что-то знаем о самости, но все же мы о ней не знаем… Несмотря на то что мы получаем от самости свет сознания и знаем об источнике, который освещает нас, мы не знаем, хранится ли он именно в сознании… Если бы самость была целиком выводима из опыта, она бы и ограничивалась опытом, тогда как в реальности этот опыт неограничен и бесконечен… Если бы я был один со своей самостью, я бы знал обо всем, говорил бы на санскрите, читал бы клинопись, знал бы о доисторических событиях, был бы знаком с жизнью на других планетах и т. д.».

Самость — глубокий внутренний руководящий фактор, который может показаться легко отличимым от сознания и эго, если не чуждым им. «Самость — не только центр, но и периферия, которая охватывает и сознание, и бессознательное: это центр всего, так же как эго — центр сознания». Самость может проявляться в первую очередь в снах, как небольшой, незначительный образ. Самость у большинства людей неразвита, и они не знают о ней. Развитие самости не означает исчезновения эго. Эго остается центром сознания, важной структурой психики. Оно обретает связь с самостью в результате долгой, тяжелой работы понимания и принятия бессознательных процессов.

С точки зрения психоанализа, мы испытываем чувство вины как «расплату» за амбивалентность наших детских чувств к родителям. Причем большинство негативных чувств нами не осознаются, даже во взрослом состоянии мы четко не ориентируемся в нашей «внутренней топографии вины». Привычку по любому поводу испытывать стыд также связывают с родительской манерой наказывать ребенка отказом от общения «в воспитательных целях». Не сомневаюсь, что вам не раз приходилось быть свидетелем безобразных сцен, когда родители «бросают» раскапризничавшегося малыша где-нибудь в общественном месте или демонстративно перестают с ним разговаривать. Аналогичную реакцию вызывают и давящие, агрессивные обвинения, когда взрослые приписывают ребенку мотивы его поведения, из серии «Ты всегда думаешь только о себе!».



НЕ ПОЙМИ ЗА ЧТО

Еще надежнее действуют непонятные ребенку подозрения. Так, одна мамаша постоянно расспрашивала возвращавшуюся сначала из детского сада, а позднее из школы дочку о том, «не делала ли она чего-нибудь». При этом ребенок не понимал, в чем именно его подозревают и, соответственно, в чем именно он может быть виноват. Через многие годы на приеме у психолога взрослая уже женщина предположила, что, скорее всего, ее мать переживала по поводу детской мастурбации. Но ничего удивительного нет в том, что поводом для обращения выросшей дочки за психологической помощью была склонность считать себя виноватой во всем и по любому поводу, и не только «за себя», но и за всех окружающих, то есть испытывать то, что в психологии называют «токсической виной».



НА ВСЕХ УРОВНЯХ

Такое мощное средство управления, как вина, используется и в семьях, и во взаимоотношениях между целыми странами. Сегодня это рабочий инструмент, применяемый во всех более-менее крупных социально-политических процессах. Недаром понятие «клевета» практически полностью исчезло даже из юридического лексикона, без остатка съеденное «свободой слова». В политике обвинения давно уже не предполагают возможность хоть какого-нибудь оправдания и напрямую используются как средство борьбы с неугодными. А в жизни публичной обвинения все чаще становятся средством заработка. Вспомним хотя бы секс-скандалы, с завидной регулярностью случающиеся со звездами мировой политики, эстрады и кинематографа и, как правило, заканчивающиеся многомиллионными «отступными».



РОДИТЕЛИ-ОБВИНИТЕЛИ

Понятное дело, что легче всего манипулировать с помощью чувства вины получается у родителей. Благо мы всем им в этой жизни обязаны, так скажем, по праву рождения. Именно папам и мамам принадлежит авторство большинства «крючков», на которые наша вина «ловится». Кроме того, родителей еще и любят «безусловно» – просто за то, что они есть. Такое сочетание и позволяет «предкам» манипулировать своими подросшими и не в меру самостоятельными чадами практически по любому поводу.

Не понравилась девочка, в которую влюблен сын? И вот уже у матери случаются приступы какого-нибудь заболевания именно в то время, когда ее кровинушка собирается на свидание! Не хочет ретивое дитя следовать указаниям взрослых в вопросе выбора будущей профессии – и ему тут же напоминают, сколько сил было потрачено на его воспитание! Собрался старший ребенок выпорхнуть из родительского гнезда – начинают твердить о его «долге» перед еще не подросшими сестрами и братьями. Кстати, потом, во взрослой жизни, именно от старших сестер чаще всего приходится выслушивать, что они не хотят заводить собственных чад, поскольку все детство посвятили уходу за малышами.



[quote]«ИЗБИТЫЙ МУЖЧИНА С ИЗБИТЫМ ВНУТРЕННИМ РЕБЕНКОМ МОЖЕТ ТОЛЬКО ИЗБИВАТЬ ДРУГИХ, ТАК КАК ЕМУ НИКОГДА НЕ ХВАТАЕТ ТЕРПЕНИЯ, ЧТОБЫ РАССКАЗАТЬ О СВОЕЙ БОЛИ».
Джеймс Холлис[/quote]


ТЕРРОР ЛЮБОВЬЮ

Отдельно стоит манипулирование детскими чувствами во время разводов. К сожалению, мало кто из увлеченно воюющих с бывшим супругом взрослых думает о том, что чувствуют их дети. Сплошь и рядом ребенка ставят перед невозможным для него выбором – «Кого ты любишь больше: папу или маму?». И в результате награждают собственное чадо пожизненным чувством вины перед ушедшим из семьи родителем.

Насколько сильным может быть это чувство, хорошо видно на примере одной клиентки, которая, уже будучи замужней дамой, разыскала отца-алкоголика, ушедшего из семьи лет пятнадцать назад. Несколько лет совместно с мужем женщина участвовала в вытаскивании папаши из очередных высокоградусных приключений. Нужно ли говорить, что к психологу она попала, когда начал трещать по швам ее собственный брак. В попытке оправдаться перед самой собой за некогда сделанный выбор (перед которым, кстати, ее поставил этот самый человек), она в буквальном смысле заставляла мужа делать неугодные вещи. При этом манипулируя все тем же чувством вины, но уже мужа перед ней (неисполнение обязательств).



ДЕТСКИЕ ИГРЫ

Впрочем, дети ничуть не хуже «разводят» своих родителей на чувство вины, причем начиная с самого нежного возраста. Стоит ребенку довести папу или маму до потери контроля или, что еще лучше, до физического воздействия, и ему практически гарантирована какая-нибудь поблажка или новая игрушка от утопающего в чувстве вины «предка». А уж если материальный достаток семьи не позволяет поддерживать «достойный имидж» чада, готовьтесь выслушать набор подростковых претензий из серии «я вас не просил меня рожать!».



ДОЛГОВАЯ ЯМА ЗАБОТЫ

Особый случай, когда начинают манипулировать действительно зависящие от нас люди. С этим часто сталкиваются родственники стариков и инвалидов. Когда страх одиночества и брошенности заставляет последних неосознанно преувеличивать меру собственной беспомощности, дело может закончиться полным отсутствием личной жизни у заботящегося родственника. Одна знакомая дама так и прожила всю жизнь, последовательно ухаживая сначала за родителями, потом за пожилыми родственниками. По иронии судьбы она пережила всех родных, и ее саму опекать было некому.

В семьях, где есть ребенок с особенностями, чувство вины зачастую становится основой взаимоотношений, накрепко переплетаясь с любовью, а порой и заменяя ее. Любая попытка ребенка-инвалида быть более самостоятельным первоначально прорывается через внутренний «фильтр» в виде чувства вины перед родителями, которые посвящают ему все свое время и внимание. Именно поэтому большинство состоявшихся во взрослой жизни особенных людей часто не ладят со своими близкими.



ШАНТАЖИСТЫ-ДЕМОНСТРАНТЫ

Одни из самых некрасивых манипуляций виной случаются, когда в паре присутствуют созависимые отношения и хотя бы один из партнеров обладает достаточной долей демонстративности. Тогда дело оборачивается чередой расставаний и возвращений, взаимными обвинениями и выходками. Может доходить до суицидальных попыток, которые при достаточной периодичности могут «достать» не только объект шантажа, но и окружающих. Не стоит забывать, что правила подобной «игры» всегда предполагают наличие двух участников, то есть атакуемая сторона является активным участником происходящего. Кроме этого, любая суицидальная попытка может закончиться смертью.



ВЫРВАТЬ С КОРНЕМ

Непонятно, что можно сделать с использованием обвинений в международной политике. Но на индивидуальном уровне замечательно работает обращение к психотерапевту. Специалист, как правило, начинает свою работу с того, что помогает клиенту осознать, откуда «растут ноги» у его чувства вины. В результате клиент «разворачивает» свои самообвинения, осознает их, начинает понимать их природу. Он учится опознавать ситуации, в которых ему пытаются навязать чувство вины, и, соответственно, научается от них защищаться. Еще одним видом работы будет ревизия внутренних моральных и ценностных установок клиента на предмет их аутентичности, то есть того, насколько они принадлежат самому человеку, а не навязаны извне. А в случае обнаружения таких «интроектов» работать будут с внутренним конфликтом, проявлением которого является легкость, с которой человек берет на себя вину за происходящее.